Возникший шум от упавшего предмета перенес женщин в соседний зал: не ослабляя сцепившихся рук они раздвинули шторы и вынеслись бурей красок и форм. У комода стоял Алорк. С глубокими, ставшими неопределенного цвета, глазами, он охватил своим сердцем и страстью их колыхающийся живой организм, и сосуществовал в этом же организме, в той же любовной игре. Подобно вспышке огня, оргазм обтекал его мускулистую фигуру струями кипящей смолы, выступивший пот рассыпал по коже снопа искр. Он привлек блаженным к себе интересом. Казалось, что он танцует и этот танец состоял не из движений ног, а из движений всего тела, сменяющихся одна другую поз пластически изображавших путь пира любви. Он горел в бушующем воображении, он выражал жажду наслаждения. Женщин ошеломлял клокочущий этот путь пира необоримого змея, который взыгрался всплеском страсти человека в звере, не знавшего безумия стыда... Эрот им владел, как волк волчонком. В луке его бедер туго пружинилась стрела Амура. Алорк будто парил в воздухе: тело погруженное в пляску спазматических движений, казалось отделялось от опоры. Вот и последний блаженный разлив. Он широко открытыми глазами провел по прекрасным женским формам взгляд, который сознавал в себе красоту, обаяние и качество мужчины.
Медленно опадала волнующаяся кровь погрузившая его в теплое чувственное оцепенение. Женщины упиваясь спазмами его страсти оплели руками его стан, впились в него губами. Выгнулись и повисли у него на руках захлебнувшись от переизбытка спазматического упоения.
Было поздно. Обе грации погружены в сон. Алорк разглядывал удивительных женщин, существующих удивительной формой бытия человеческого, способствующей выжить женщине выжить в любых по трудности условиях, и не только им самим, но и их плодам. Так не раз сохранялись цепочки людских поколений, и эти две женщины сохраняли себя жгучим пламенем живительной силы в центре гибели племени.